Если б Брехт был султан

Как известно, женское сердце непредсказуемо. И до сих пор биографы гадают, почему вокруг Брехта всегда крутилось множество дам самого разного возраста и калибра?! Говорят, что даже в зрелом возрасте он пользовался потрясающим успехом даже у молоденьких девиц. А ведь был он далеко не красавец: худосочный очкарик с тонкими губами и глубоко посаженными глазами. Но, как говорили древние, о вкусах не спорят. Кому-то нравится Паваротти, кому-то Укупник. Секрет, вполне возможно, кроется в имидже самого женолюба. Если бы даже он был уродцем, то слава пожирателя женских сердец все равно привлекала бы к нему эти самые сердца в огромных количествах.

Но весь вопрос в том, что Ойген Бертольд Фридрих Брехт (именно так звучит полное имя драматурга) был не обычным нимфоманом: таких было много и до него, и после. Он был, как пишут биографы, «маркузианцем, своего рода предшественником сексуальной революции». Он тяготел к полигамии. Для тех, кто не слишком хорошо знаком с историей семьи, уточним, что имеется в виду приверженность к совместному проживанию с несколькими супругами. Да, у Брехта было много женщин, но среди них было несколько таких, с которыми он жил семейно.

Уже в юношеском дневнике Брехт уделял много внимания описанию времяпрепровождения с девочкой из родного города Аугсбурга, дочерью местного врача Паулой Банхольцер, которой он дал шутливое прозвище Би. В июле 1919 года эта самая Би, укрывшись в загородном доме своих родителей, родила Брехту сына. Узнав о происшедшем, отец Брехта, директор бумажной фабрики, поначалу пришёл в ярость, однако вскоре сменил гнев на милость. Тем не менее, внебрачного внука не взяли в дом – отдали на воспитание в хорошие руки. Спустя многие годы, Би написала книгу о своих взаимоотношениях с Б.Б., в которой чувствовалась прежняя любовь…

Бертольд, как пишут исследователи его жизни, «выбрал постоянный имидж – очки в никелированной оправе и кожаную кепку. 24-летний драматург ощущал себя «тигром городских джунглей», периодически выходящим на охоту. Дичью были, разумеется, женщины...» Еще не разорвав отношений с Би, Брехт (к тому времени ставший известным, написав свою первую пьесу и изменив имя на Бертольт вместо Бертольд) стал поглядывать «на сторону». Объектом стала певица Мюнхенской оперы, на которой он, «уступив ненавистной «буржуазной морали», женился. Через четыре месяца после свадьбы у них родилась дочь. Но это не помогло: менее, чем через год пара распалась. Осенью 1923 года в Берлине друг познакомил Брехта с начинающей актрисой Еленой Вайгель (близкие звали её Хелли). Через год у них появился сын Стефан, а ещё через пять лет они поженились. Хелли его «дожала». Поначалу Бертольт не поддавался, аргументируя тем, что брак – это предрассудок и сексуальные отношения должны быть свободными. Для Брехта брак был «пустой формальностью». Но не для его женщин. Из-за несчастной любви к Бертольту чуть не покончила счеты с жизнью писательница Элизабет Гауптман. Она приняла «лошадиную дозу» снотворного, но ее спасло чудо. Кстати, она сыграла немаловажную роль в создании брехтовского хита, который до сих пор не сходит с мировых сцен, – «Трехгрошовой оперы». Узнав об изменах друга, пропала без вести его любовница Марилуиза Фляйсер. А когда Актриса Карола Неер узнала, что в ее отсутствие любимый Берти женился на Хелли Вайгель, она на вокзале при всем честном народе отхлестала бывшего возлюбленного букетом роз прямо по морде. Не думаю, что всемирно известный драматург выглядел импозантно после этой сцены ревности. Помирились они только спустя несколько лет в Москве.

Судя по всему, Бертольт при всей своей отвязности и любвеобильности, побаивался гнева любимых женщин. Вот как описывает один из пикантных эпизодов его любовной жизни Анатолий Голубев. «Далее в калейдоскопе брехтовских увлечений появилась Маргарет Штеффин, Грета. Хрупкая белокурая женщина с шелковистыми волосами и синими мечтательными глазами была неотразимо обаятельна. Она могла бы покорить множество сердец. Но её привлекало другое… Грета стала для Брехта его Музой – как Лиля Брик для Маяковского. Такие широко известные вещи Брехта, как «Добрый человек из Сезуана», «Мамаша Кураж и её дети», «Карьера Артуро Уи», вряд ли были бы написаны, если бы рядом не было Греты Штеффин».

Но в жизни Брехта появилась новая фигура: датская писательница и актриса Рут Берлау. Цитирую дальше: «Брехт приехал в Данию, спасаясь от гитлеровского режима. 27-летняя Рут, жена стареющего профессора-медика (разница в возрасте составляла 20 лет), была руководителем единственного в Дании рабочего театра, убеждённой коммунисткой и притом весьма эмоциональной натурой. Естественно, что вскоре Брехт и Рут стали больше чем друзьями И тут в Данию собралась Грета – навестить Брехта на рождественские праздники. Брехт был не против, но отбил Грете телеграмму, что её встретит в Копенгагене писательница и актриса Рут Берлау. Рут в свою очередь получила телеграмму: «Пожалуйста, встреть сотрудницу Маргарет Штеффин. Брехт».

Сам Брехт куда-то исчез и наблюдал за происходящим «из укрытия». Рут, которой имя Штеффин ничего не говорило, встретила её на вокзале и отвезла к себе, в просторную профессорскую квартиру. Грете пришлось прожить там три месяца – Брехт, которому она писала и звонила, отвечал невнятно и не появлялся. Под Рождество Грета не выдержала и открылась новой подруге. «Я люблю Биди, – сообщила она. – Готова для него на всё». Для Рут это стало потрясением, но она промолчала о собственном отношении к Брехту. А Грету через три месяца в Сковсбостранде ожидало ещё большее потрясение: как-то она совершенно случайно «застукала» Брехта и Рут в известный момент. Потом, правда, дамы даже подружились. При этом рядом с Бертольтом всегда была жена – Елена Вайгель. В сердце знаменитого немца какое-то время жила и финская писательница Хелла Вуолийоки, оказавшаяся при этом богатой помещицей, политиком и даже агентом советской разведки.

Но, как это часто бывает, в старости с последней возлюбленной у Брехта вышел «прокол». Она была секретарем-помощницей в «Берлинер-ансмабле» – театре, который создал Брехт. И увлеклась молодым поляком-стажером. Брехт прочел в ее дневнике убийственные строки: «Твоё время прошло. Этот юный поляк... соблазнительней и слаще для грешной молодой Евы, чем весь подчинённый тебе «Берлинер ансамбль», вся твоя мировая слава и скрипучая мудрость». Добавить здесь нечего… Кроме того, что пьесы Брехта до сих пор волнуют публику во всем мире. Наверное, женщины сыграли в этом немаловажную роль…

Татьяна Ломме. (использованы фрагменты статьи Анатолия Голубева «Падишах»)