Александр Ширвиндт: Стать монстром уже не могу, а играть его в жизни - скучно.

- Вот вы всё - о других, а меня интересует вопрос: не маловато ли будет для народного артиста России Александра Ширвиндта одна роль за три года?

- Ну, мало, конечно. Но в силу того, о чем мы говорили с тобой выше, мне сейчас важнее трудоустроить театр. Аросева сейчас, я надеюсь, довольна большой работой. Для Веры Кузьминичны Васильевой, которая до сих пор в форме, но не девочка, надо срочно где-то искать материал, а это трудно. Мишулин, который в замечательной форме, совершено "бесхозный". То же - Державин… Поэтому уж не до себя.

- Тут недавно показывали какой-то фильм старый, и я увидел вас с какой-то иной стороны. Мне показалось, что вы ко всему прочему - трагический актер. Неужели не хочется чего-то серьезного? Или вы уже наигрались?

- Ну, во-первых, немножко наигрался, во-вторых, где пьеса? Просто выйти и плакать без слов? (Смех)

- Тот же самый "Мольер" булгаковский , мне кажется, просто ждет вас...

- Да. Хотелось бы. Но очень хочется найти что-то такое не совсем эксклюзивное, но все-таки... И еще хочется, чтобы материал был свежеватый. Вот это, конечно, проблема.

- С актером Ширвиндтом - все ясно. Возвратимся к художественному руководителю. Вам часто приходится вмешиваться в деятельность тех режиссеров, которых вы приглашаете?

- Нет, только мягкими советами, намеками. А так, чтобы сесть, отодвинуть его в сторону, нет. Это очень опасный путь. Я смотрю какой-то первый, начальный этап, потом мы беседуем.

- Было ли что-нибудь за эти три года, что вам категорически не понравилось в работе пришлых режиссеров?

- В общем, нет. У нас была проблема со спектаклем Владимира Иванова "Время и семья Конвей". Не потому, что это мне не понравилось, а потому что мы не угадали с материалом. Как лаборатория для актеров, это было хорошо. Но в результате получилась такая немножечко домашняя радость. Я не ожидал. Тем не менее, когда мы его перенесли наверх, в малый зал, там уже для 150 человек он приемлем, туда зритель ходит, какой-то свой язык есть. Наверное, Иванова можно было использовать пошикарнее. Хотя, мы вместе с ним завелись на это дело. Больше, вроде такого не было, не помню... Была напряженка с Козаковым в "Игре", но это - вследствие его "оптимального" характера.

- Возвращаясь к вашему менталитету и должности, хочу задать непростой вопрос: приходилось ли вам за это время стучать кулаком по столу или делать серьезные оргвыводы?

- Ну, конечно, несколько раз стучал. Но это - когда уже зашкаливает. Так все равно мне все говорят: мягкий, добрый, вялый, где же твердость? Ну, я их предупредил, что на старости лет вдруг становится монстром не хочу. А играть этого монстра - скучно. Поэтому, уж какой есть… Но когда зашкаливает, приходится... Вот с Гаркалиным - зашкалило. Ты помнишь эту историю, да? Известно, что все шастают на сторону, и я шастаю. Но все равно совесть и родной дом как-то немножечко превалируют. А когда человек говорит, что лежит при смерти и вечером отменяют спектакль, где он играет главную роль, а потом выясняется, что он в этот вечер выходит на Таганке и играет в антрепризе, тогда зашкаливает! Понимаешь, если бы он это он как-то заранее придумал, и играл бы где-нибудь в Конотопе, это еще куда ни шло... Ноздесь было явное нахальство. Тогда все в театре затаились и думали: "Ну, этот добренький, сейчас скажет: поставьте ему на вид и все". Но выгнал, и все сказали: "Смотри, проявил характер, Гаркалина выгнал, молодец, молодец". Проходит какое-то время, и уже слышу: "Выгнать такого артиста!". Но тем не менее, возврата к этому нет.

- Возврата Гаркалина или возврата к тому, чтобы другие так поступали?

- Нет, другие так поступали и будут поступать, может, не так нахально, потому что насторожились. А возврата Гаркалина не будет, конечно.

- Вы всегда в театре были просто Шурой или для молодых - "дядей Шурой". Сейчас вы художественный руководитель. Все-таки, наверное, испортили с кем-то отношения, с теми, кто был в "ближнем кругу"?

- Нет, отношения те же, но все равно Шурой так и остался, к сожалению.

- Почему к сожалению? Разве это плохо?

- Да, но все равно это получается - "вась-вась". Знаешь, нужно ведь кнутом и пряником, как говорил Плучек. Кнута этого не получается. Не потому, что я с трудом его держу, а потому что есть это вот "Шура-Шура". Вот если бы я поступил куда-нибудь в театр "Х", тогда - другое дело. А здесь все равно свой.

- Это мешает?

- Ну конечно, это мешает с точки зрения руководящих интонаций. Но, никуда не денешься.

- Вы начали свою работу в качестве худрука с блистательного спектакля. Какова его судьба?

- Знаешь, с этим "Андрюшей" феномен какой-то. Дело в том ,что я делал его к 60-летию Андрюши. И думал, что его посмотрят, друзья, интеллигенция, московская элита, потом, может, пять-шесть раз сыграем. А играем три года... Москва, Америка, Израиль, - везде аншлаги. И это удивительная история. Вопрос забвения имен - это совершенно не изученная проблема. Есть масса замечательных личностей, которые канули в Лету, и есть такого же уровня личности, типа Андрюши, да, которые почему-то с годами приобретают флер вечности. И поэтому этот спектакль смотрят даже те люди, которые, в общем, фрагментарно знали Андрея в силу возраста. Он умер очень много лет назад, когда нынешним 20-летним было 5 или 6. Но все равно ему это интересно, потому что существует шлейф популярности. Так что вот играем, играем. Не знаю, сколько потянем.

- Теперь пора поговорить о профессоре Ширвиндте. Недавно я с недоумением прочитал, что вы бросили Щукинское училище. Это правда?

- После того, как я выпустил курс, я два года не работал там. А сейчас я опять ставлю спектакль дипломный, называется он очень неожиданно: пьеса, совершенно вынутая из небытия - Шекспир, "Двенадцатая ночь". (Смех)

- Вы курс ведете или просто ставите?

- Нет, что ты! С руководством я завязал на всю оставшуюся жизнь.

- Почему, вы же так любили это дело?

- Да, любил, но я ответственный, к сожалению. Приходится залезать в дело с головой, а я сейчас физически не могу этого. А спектакль вот сейчас ставлю. Кроме того, мне нужно, смотреть и думать насчет молодежи. Одно дело, когда показываются в театр выпускники, а другое дело, когда там внутри варишься, и знаешь, кто есть ху…

Вопросы задавал Павел Подкладов (продолжение следует)