О великом комике

Его забавные маленькие люди, которых он сыграл в театре и кино, обладали какой-то тонкой и трепетной чаплинской душой . Это и Лев Гурыч Синичкин, и Африканыч, и Расплюев, и многие-многие другие. Но были в его жизни роли, которые, наверное, останутся в истории кино навсегда. Это, прежде всего, капитан Тушин из «Войны и мира», маленький человек с огромной русской душой, чуждый показухи и внешнего героизма…Но все же он, прежде всего, безусловно, комик. И в жизни он похож на своих трагикомических персонажей: маленький, юркий и неунывающий. Корреспондент Newsinfo еле поспевал за Николаем Николаевичем, который весело бежал по бесчисленным коридорам БДТ. Потом в гримерке знаменитого артиста корреспондент хохотал до слез, а рассказчик сидел с серьезным видом и сыпал все новыми историями.

История первая - О классовой солидарности.

- Николай Николаевич, я читал, что ваша актерская карьера началась с демонстрации классовой солидарности с угнетенным африканским народом?

- Да, в детстве мой друг соблазнил меня театром, пригласив на репетицию «Хижины дяди тома» в ТЮЗ. Мне страшно захотелось на сцену, но, поскольку роли были уже распределены, мне досталась бессловесная роль раба. Меня загримировали какой-то ваксой, я был похож на всех остальных рабов. Но мне хотелось выделиться. Я попросил разрешения у режиссера после сцены продажи рабов уходить последним. Он разрешил. На спектакле, когда злобный рабовладелец отвернулся, я со всего маху ударил его ногой под зад. Зал был доволен и аплодировал. Ликовал и я. Но на следующий день меня расстроила рецензия, в которой было написано, что мальчик Коля Трофимов, видимо, плохо знает историю. За такой поступок раба повесили бы на первом суку.

История вторая – О вреде табака.

- Следующим в вашем актерском послужном списке стал Чехов. Как это произошло?

- В школе в самодеятельном спектакле я решил прочитать рассказ «О вреде табака». Это – монолог пожилого человека, обремененного массой семейных проблем. А я был маленький, тщедушный, с огромной головой. И когда я в сердцах стал топтать свой «фрак», который мне сделал отец из своего пиджака, в зале стоял гомерический хохот. Кстати, отец очень хотел, чтобы я стал актером. А мама поначалу – не очень. Но потом, когда я уже поступил в Ленинградский театральный институт, приезжая домой в Севастополь, я видел, как мама гордилась, прохаживаясь по улице под руку с сыном. Соседи кланялись нам и перешептывались: «Вон артист идет…»

История третья – О том, как будущий артист объегорил контролера.

- Но в институте-то, я думаю, вы не хулиганили?

- Мне сразу прилепили ярлык комика. Это мне не нравилось. Я хотел быть героем-любовником. На занятиях по вокалу всегда выбирал арию Ленского и трагическим тенором ее пел. Сами понимаете, что творилось в зале. Помню, однажды на спор сдал зачет…в кинотеатре. Это был этюд на перевоплощение. Я нарядился в платье, старое пальто и платок, чуток подгримировался. За мной шли человек пять наших девченок, с которыми я поспорил, что проведу их без билета в кино. Когда мы подошли к контролеру, я стал шарить по карманам, как бы отыскивая билеты, и, шамкая, приговаривал: «Сичас, милая, погоди, гдей-то они, кажись, были…» Контролерша поначалу спокойно ждала, но очередь стала возмущаться: «Да пропустите вы эту бабку-растеряху». А «старушка» продолжала искать билеты и охать. Наконец и контролерша не выдержала и пропустила всю нашу команду. Я выиграл пирожное и… поцелуй. Но об этом я вам не расскажу!

История четвертая – О старом индийском способе запоминать текст.

- Про вас часто говорили: «Трофимов сам себе режиссер». Но я не представляю, как можно было заниматься саморежиссурой с таким жестким режиссером, как Товстоногов?

- Он не терпел таких актеров, которым надо было все преподнести «на блюдечке». Он любил тех, кто сам что-то предлагал. И тогда он загорался, начиналось настоящее творчество. Его надо было видеть в работе! Он за всех играл все роли, сопереживал. И очень расстраивался, когда я забывал текст. А у меня, признаюсь честно, есть такой грешок. Однажды он подошел ко мне и говорит: «Николай Николаевич, я знаю очень хороший индийский способ запоминать текст. Я страшно заинтересовался: «Расскажите, Георгий Александрович!» Он отвечает: «Его нужно учить!» Я потом передавал этот способ молодежи по наследству…

С великим комиком беседовал Павел Подкладов