- Ольга Михайловна, недавно вы, наконец, появились в кино в хорошем фильме "Дни ангела". А до этого не снимались лет пять. Почему?

- Не предлагают. Но я по этому поводу и не страдаю, мне хватает и театра. Может, я немножко выдохлась.

- Неужели совсем не хочется?

- Роли такой нет, чтобы захотелось. Смотрю фильм по телевизору, и думаю, хотела ли я бы здесь сняться? И себе же отвечаю - нет.

- Вы где-то даже сказали, что никогда не гнались за количеством ролей, для вас это не было самоцелью?

- Я больше отказывалась, чем снималась. Это правда.

- Вы всегда говорили, что вам хотелось быть актрисой без амплуа. Разве это возможно в принципе?

- Наверное, невозможно, но мне хотелось. Хотя у меня, конечно, есть свои рамки. Но на этот счет есть замечательная фраза "энергия заблуждения". Вот эта энергия заблуждения может подвигнуть на решение очень важной задачи. У меня было желание играть разные роли, и я играла такие. Никогда после какого-то фильма я не играла подобную же роль в другом. После Евгении Камельковой из фильма "А зори здесь тихие" меня приглашали играть такой же характер. Я отказывалась. Я искала совершенно другое. Сыграла Маню Поливанову из "Любви земной". Кому-то этот фильм нравится, кому-то нет, но она у меня получилась другая. Потом мне захотелось еще чего-то совсем другого, и я сыграла в "Василии и Василисе". Энергия заблуждения мне помогала, и я искала противоположные по хврактеру роли. В театре, например, я играла "Вдовий пароход", мы там даже не гримировались, поскольку там речь шла о пятерых женщинах, живущих в комунналке. После этого я сыграла Елену Тальберг и Эмму Бовари…

- По поводу Бовари вы сказали в одном интервью, что интересно открывать в себе то, чего боишься. Какая-то загадочная фраза.

- Есть актеры, которые любят играть такие роли, чтобы зритель их воспринимал, как замечательных, положительных людей и любил их за это. Я же старалась играть очень разных, а получалось, что я все равно играла что-то одно. Другое дело, что Эмма у меня получалась не противная, ее не ненавидели, а жалели. Но в этом "виновата" уже моя энергетика.

- А чего же вы боялись в ней?

- В человеке есть все, я в этом всегда была уверена. Другое дело, позволяем ли мы вытаскивать это из себя или нет. Есть какие-то табу или запреты. Ну, а в Бовари нужно было вытащить все, даже ненависть к собственному ребенку. Бовари мешал весь мир, пока эта женщина, которая хотела любить, не нашла такого человека.

- У вас вообще странные привязанности в искусстве: вы любите и Эдит Пиаф, и Лидию Русланову, то есть, на первый взгляд, абсолютно не совместимых певиц.

- Для меня они абсолютно совместимы. Это великие певицы, актрисы, только одна на своей почве, другая - на своей.

- Значит, при выборе ролей вы бросались в крайности?

- Старалась бросаться в крайности. Но я с очень большим сомнением бралась, например, за мадам Бовари, потому что не очень понимала эту женщину, не знала, как я буду играть такой тип женщины. Можно было оправдать то, что она не любит мужа, а хочет любви. Но там была сцена, когда она отталкивает ребенка! Для меня это было невероятно, я не представляла себе, как это можно сделать. Но оттолкнула…

- Вернемся к кино. Слышал, что вы посмотрели недавно "А зори здесь тихие" и ужаснулись. Я в недоумении: чему вы там могли ужаснуться. По-моему это такой фильм, который до сих пор "стреляет в сердце"…

- Ужаснулась, потому что сложно смотреть свои фильмы: вижу, сколько я там актерских ошибок наделала! Можно было мощнее сыграть.

- В прессе писали, что после "Зорь…" вы стали культовой актрисой. В чем это проявлялось?

- Я не стала культовой актрисой, может быть, из меня хотели ее сделать. Надо было где-то выступать, я от этого руками и ногами отбрёхивалась, как могла. (Смех). Я человек не очень общественный, хотя в школе была председателем отряда. Вообще, я люблю говорить от своего имени, а не от имени всех. Потому что у каждого есть свое мнение. Я не хотела становиться никакой фигурой: это как обрезание крыльев, узость какая-то. Я хотела быть просто женщиной, просто актрисой. Любить, растить детей, играть разные роли.

- И все же однажды, когда вы приехали в Китай, вас встречали дети-китайцы и у них на рубашечках были некие значки…

- (Смех). Это было очень смешно. Значки были типа октябрятских, а на них - не Ленин, не Мао, а Женька Камелькова! Вообще, Китай - это особая статья. Я ни в одной стране, даже у себя дома, не ощущала такой популярности. Там каждый мне был знаком. Я там заходила в любой отель, и служащий с порога говорил: "Женя, здравствуйте, входите!" Меня узнавали буквально с порога. Вот там я была культовая фигура, как "седая девушка" из их древнего эпоса. Я всему этому очень удивлялась, ведь Женя моя все же не очень правильно вела себя в юности. Я спрашивала, а почему не старшина Васьков - замечательный положительный человек?! Мне ответили: "Потому что он живет с хозяйкой". А то, что Женя была чьей-то любовницей, это не в счет! (Смех).

Вопросы задавал Павел Подкладов

(Продолжение следует)