МЫ и КУЛЬТУРА: Ролан Пти: Я помню маленький Париж

- А что же будет в Большом в новом сезоне?

- Ну, скорее через сезон, и пока все в стадии обсуждения. Мне бы очень хотелось поставить балет про Анну Павлову.

- Вам удалось застать ее?

- Нет, я, конечно, не видел ее на сцене - я был еще слишком мал, когда мадам Павлова умерла, но она является неким эталоном в балете. И мне кажется, несмотря на то, что я ее и не видел никогда на сцене что я ее хорошо знаю. Я уже ставил балет о ней во Франции, но мне думается, что это возможно и в России, ведь она была русской балериной.

- И кто же кандидат на главную партию?

- Я думаю, что это будут несколько танцовщиц и танцовщиков, которые одновременно представят образ - то, что Павлова сделала в искусстве.

- А как же разговоры о работе с Ивом Сен- Лораном, о чем немало говорилось недавно?

- Пока это всего лишь на уровне нашего с ним разговора, ничего не решено, и говорить о чем бы- то ни было рано. Просто я решил вернуть Ива к творчеству - позвонил ему, и узнал, что, оказывается, Ив очень скучает в своем марокканском поместье и хочет что- нибудь сделать - он, ведь, ушел из моды в прошлом году. Если что-то и будет - то в Москве или в Санкт-Петербурге…

Если будет, то, конечно, не в Санкт- Петербурге. Я работаю в России только для Большого театра. Месье Сен- Лоран - прекрасный не только модельер, но и театральный художник, художник по костюмам, мне приходилось с ним работать, как вы, наверное, знаете, ведь "Собор Парижской Богоматери" - это тоже его костюмы. Мы очень давно знакомы, еще со времен Кристиана Диора, с 5О- х годов, когда Сен-Лоран работал портным у великого кутюрье и очень быстро приготовил сценический наряд для моей жены - балерины Зизи Жанмер.

- Вы и одеваетесь от Сен-Лорана?

- В моде я предпочитаю простоту и известную практичность, потому ношу туфли от Феррагамо или, например, пуловеры от Донны Каран. А вообще сегодняшняя мода - это грустно. И ужасно, я бы сказал. Все норовят оголиться или носить какие-то лохмотья на ногах.

- Таких людей называют "жертвами моды"…

- Ну, наверное, а я вовсе не желаю быть жертвой и ношу то, что мне нравится.

- Вы так же строги и к с сегодняшнему балету?

- Конечно, я занимался у блистательных педагогов, каковыми были и Любовь Егорова и Ольга Преображенская - они были из России, которая вообще дала очень много западному балету. Но сегодня есть безусловно, большие имена - Николай Цискаридзе из Большого театра, например. Я сразу заметил его, когда готовил в Москве "Пиковую даму", и, конечно, пригласил Колю и для Квазимодо в "Соборе". Мне понравился Владимир Малахов, с которым я познакомился в Москве, когда он там гастролировал. Очень хороша совсем юная Светлана Лунькина из Большого

театра.

- Николай Цискаридзе недавно танцевал в вашем знаменитом балете "Юноша и смерть" в Японии - будет ли этот спектакль показан и в Москве?

- Я не думаю. Николай, мне кажется, увидел, что это не совсем, быть может, его балет. Он - блистательный мастер, очень тонкий, с прекрасными данными, но для "Юноши" нужна специальная фигура - такая, как была у Нуреева, с которым я даже сделал фильм по этому балету.

- С ним и с Зизи Жанмер…

- Ну да.

- Она еще выступает?

- Она немного болела, не могла летать, но вообще - да, выступает . У нее свои шоу, в которых Зизи не только танцует, но и поет. И мечтает показать свои шоу в России.

- Невзирая на годы, вы ведете удивительно подвижный образ жизни…

- Зизи еще более подвижна. Я делаю свои гимнастику час, а она вдвое дольше - представляете?.. А, ведь, она - моя ровесница. Гимнастика позволяет держать себя в форме. Гимнастика, жесткий режим, репетиции. Мы занимаемся всегда и везде - кроме самолета разве что. Отодвигаем мебель в гостиничном номере и…

- Говорят, что в мадам Жанмер в свое время был влюблен известный французский писатель- декадент Борис Виан?..

- Не только он… Но больше всех ее любил я. И сегодня, где бы я не находился - всегда звоню Зизи. Мы, ведь, знакомы с ней более 7О лет, мы вместе учились в Школе балета при Гранд- Опера в Париже. Она тоже занималась у русских педагогов, о чем рассказала в своих мемуарах - они недавно вышли во Франции.

- А вы не пишете?

- Мои вышли чуть раньше.

- Вы прожили совершенно уникальную жизнь, многих знали, но кто вспоминается с особенным чувством?

- Чарли Чаплин, с которым мы дружили и часто бывали у него в Веве, потом я сделал про него балет… Рудик Нуреев тоже был моим другом - трудным, но другом… Конечно, Жан Кокто - мой старший товарищ и наставник, который, собственно и сочинил сюжет "Юноши и смерти". Я познакомился с ним, будучи ребенком, и он пригласил меня к себе в отель. По дороге я купил книжку стихов Кокто "Опиум". И Жан оставил автограф, а потом познакомил меня со всеми этими "священными чудовищами", которыми в ту пору был так богат маленький Париж.

- Маленький?..

- Ну, конечно, потому что все друг друга знали, здоровались на улицах, машин было мало и вовсе не было этих ужасных современных дискотек, которые нынче вместе со всякого рода мюзиклами заполонили и все телевидение - все это так одинаково, безвкусно и…ужасно, словом.

- Но кто были эти "священные чудовища"?

- ЭРТЕ, который работал еще у Дягилева, Анри Матисс - великий художник, как и Пабло Пикассо, по картине которого я поставил балет…

- Да, дух захватывает…

- И, конечно, Жан Марэ, из которого Кокто сделал замечательного артиста. И который очень дружил с Шанель. Она, насколько я знаю, даже варежки ему на фронт присылала. Шанель - какой был ужасный характер!.. Я больше любил мадам де Гре, которую сегодня не так, быть может, знают, как Шанель, но она создала такие изумительные наряды, потому что ее идеалом были древнеримские статуи, одетые в тоги. Сегодня так никто уже не делает…

- И вы ностальгируете?..

- Абсолютно нет. Потому что жизнь продолжается - с новым опытом… И сегодня переживаешь заново то, что уже было когда- то, но смотришь на это былое уже по-иному. Поэтому у меня нет никаких причин для ностальгии.

Александр Шундрин