МЫ и КУЛЬТУРА: Не король Лир

Для тех, кто не очень в курсе, напомню, что поставил спектакль режиссер Владимир Мирзоев. У сторонников традиционного, ортодоксального русского психологического театра одно лишь упоминание этого имени вызывает дрожь и идиосинкразию. Автор заметки видел и слышал, например, как руководитель одного из сереньких московских театров, брызжа слюной, вопил, что не допустит "мирзоевщины" на своей сцене! Заметим, что в этот театр Мирзоева никогда никаким калачом не заманишь. (Тот, кто хочет узнать поподробнее об этом ниспровергателе театральных основ, авторитетов и традиций, может кликнуть мышкой его фамилию и обнаружить в сети сногсшибательное число разнообразных статей, рецензий, мнений и реплик). В каждом своем спектакле Мирзоев как будто намеренно нарывается на скандал: "Ах, вы блюдете традиции?! Так вот же вам: герои Шекспира у меня будут в синих париках, Хлестаков станет вертеться волчком, как сумасшедший, а увалень де Бержерак - приклеивать длинные носы персонажам трагедии Ростана!" Перечислять мирзоевские шокирующие находки и приколы можно долго…Никогда не знаешь, каких подарков ждать от этого "монстра", который в обычной, внетеатральной жизни похож скорее на интеллигентнейшего учителя словесности или врача.

Ждали сногсшибательного и в "Лире". И, конечно, дождались. Хотя на этот раз режиссер не позволил своей буйной фантазии выйти из берегов, в пределах которых положено течь реке шекспировской трагедии. Можно сказать, что Мирзоев, впервые поставив шекспировскую трагедию (во всяком случае, в России), отнесся к драматургии с несвойственным ему ранее пиететом. Режиссер не упустил практически ни одной сюжетной линии, персонажи шекспировской истории у него вполне реальны и порой даже тривиальны. Не подумайте, однако, что на сцене построен средневековый королевский замок, а его обитатели щеголяют в тяжелых кринолинах или латах. Никаких материальных признаков эпохи в спектакле нет: ни в декорациях, ни в костюмах. С другой стороны, нет и свойственной постоянному соавтору Мирзоева - художнику Павлу Каплевичу - вычурности и вызывающей эклектичности в оформлении. На этот раз и сценографией, и костюмами занималась одна из самых интересных художниц нашего театра Алла Коженкова.

Никто не сомневался, что главной фигурой спектакля станет Лир в исполнении Максима Суханова. Так и произошло. Забегая вперед, скажу, что одних он ошарашил, других заставил плакать, третьих - негодовать. Внимательный читатель заметил, конечно, что в названии спектакля отсутствует привычный слуху монарший титул. Действительно, Лир у Мирзоева и Суханова - это никакой не король, не августейший монарх. "А кто ж тогда?" - спросит удивленный читатель. И своим вопросом поставит автора этой заметки в тупик. Потому что, как это всегда бывает в тандеме Мирзоев-Суханов, однозначные определения здесь не приемлемы. Судите сами: в первом действии Лир - это некое громадное бесполое существо с жутким серо-зеленым лицом мертвеца. (Тот, кто видел недавно вышедший фильм "Театральный роман" М. Булгакова найдет нечто общее в облике Лира и одного из персонажей Бомбардова). У некоторых зрителей, в том числе и у автора этих строк, и облик, и повадки героя Суханова вызвали явные ассоциации с реально существующими людьми. Но это - абсолютно субъективное впечатление, поэтому распространяться на сию щекотливую тему не представляется возможным и необходимым...

Существо это очень похоже на чудище из "Аленького цветочка" - страшное, но при этом очень трогательное и по-детски своевольное. "Оно" пытается вовлечь окружающих в свою забавную игру, заставляя, например, всех "обедать": наливает половником в алюминиевые чашки водичку выстроившимся в очередь придворным. Сцена вызывает поначалу смех, но потом - мурашки от возникших ассоциаций с тюрьмой или концлагерем. Видимо заигравшись и потеряв чувство меры, чудище решает "поиграть в Лира" и раздать свои владения дочерям. И вдруг оказывается вовлеченным в реальную, пронзительную и трогательную историю несчастного короля, которого предали родные дочери. Горю этого существа (а, может быть, оно - вовсе не "существо", а некий фантом?) нет предела. Надо видеть, как эта громадина в пароксизме своего несчастья мечется по сцене, меряя ее своими семимильными шагами. Оно пытается то ли напугать безжалостных дочерей, то ли оторваться от Земли и улететь куда-то в неведомые дали, где с ним будут играть такие же странные и забавные создания, и не обидят, не предадут. И, когда дочери окончательно оскорбляют чудище, отняв у него его команду сподвижников по играм и утехам, оно уходит в никуда, в черную степь, где буря и дождь и всегда идущий рядом мудрый и отважный шут…

Больше не будет игр: ни "обеда", ни смешных тренькающих шариков, которые так любила Корделия. Чудище сдерет с себя страшную личину, и все, что останется от него - это голая бритая голова бывшего "короля", как символ обнаженной, "ободранной" человеческой души. И тут перед зрителем вдруг возникнет старый знакомый - "вечный" герой Максима Суханова, путешествующий под руководством Владимира Мирзоева из спектакля в спектакль. Но, если раньше его путешествия сопровождались веселыми шутками и гэгами, то теперь его спутники - горе и неизбывная тоска.

Не до всего пока "дошли руки" режиссера в этом спектакле. Иногда казалось, что некоторые актеры играют совсем в другую, "немирзоевскую" игру. Где-то они пытаются потянуть одеяло на себя, "хлопотнуть" физиономией, сразить зрителя эффектной позой или жестом. Автор этих строк даже пытался найти в этом какой-то хитрый, "глубинный" режиссерский ход: пусть, дескать, все остальные пребывают в одном, привычном измерении, что должно оттенить амбивалентность и загадочность сухановского персонажа. Если так действительно задумывалось, то режиссеру это удалось. И этого несчастного Лира уже не забыть никогда…

И еще. Остается только поражаться гигантской силе воли и прозорливости художественного руководителя Театра им. Евг. Вахтангова - Михаила Александровича Ульянова. Он, несмотря на явно и тайно высказываемое в кулуарах недовольство опутавшей знаменитый театр "мирзоевщиной", стойко выдерживает этот напор и, как вещий Олег, гнет свою линию. Которая еще раз привела его театр к победе.

Павел Подкладов