Logo
Курсы валют:
  • Обменный курс USD по ЦБ РФ на 28.03.2024 : 92,5919
  • Обменный курс EUR по ЦБ РФ на 28.03.2024 : 100,2704

МЫ и КУЛЬТУРА: Когда чувствую себя соавтором – я летаю - 15 июля 2003 г.

- Я думала, что буду играть юных прекрасных девочек, Джульетт. Там в то время ставили классику и Шекспира в том числе. Но оказалось, что виды на меня были другие. Глядели на меня "узкопрофессионально": травести и баста! Правда, у Павла Хомского я сыграла какую-то девочку, а у Гиги Лордкипанидзе - бабушку. Это в двадцать-то лет. Конечно, это были крохи, хотя были и прелестные вещи, которые актер должен в своей жизни сыграть. Например, ослик Иа-Иа в "Винни-Пухе". Ушла я раньше, чем туда пришла Генриетта Яновская, и ТЮЗ стал "нормальным" театром. Я имею в виду правильные отношения между актером и режиссером.

- Стало быть, годы, проведенные в позе, вы считаете потерянными?

- Нет, не все, конечно. Хотя у меня тогда не получалось - "ни дня без строчки".

- Потом, придя в "Современник", вы восемь лет ждали серьезной роли...- ...вообще - роли. А до этого перебивалась малым. Ваш отец в то время был главным режиссером театра в Майкопе. Вы могли спокойно уехать к нему "под крылышко" и стать примадонной. Что вас удерживало в Москве?

- Не стала бы я там примадонной. И нигде бы не стала. В Майкопском театре, как и везде, в то время, были определенные "параметры" на героиню, характерную актрису, инженю и так далее. И мне досталась бы травести. Тогда очень любили, чтобы мальчиков играли девочки. Театр стал меняться гораздо позже, когда амплуа перестало быть основополагающим законом сцены. Тогда появились актеры, переступившие через это проклятое амплуа. Первая роль в "Современнике" оказалась тоже не совсем обычной. Это была старушка-пенсионерка тетя Соня в спектакле "Спешите делать добро" по пьесе Рощина.

- Еще до "Современника" вы дебютировали в кино...

- Да, дебют состоялся в фильме Миши Богина "Ищу человека". После этого долгие годы не было ничего. Потом появился Рязанов, и тут началась совершенно другая жизнь. Ведь для того, чтобы кинорежиссер проникся каким-то чувством к актеру, он должен его увидеть в определенном качестве. Это, наверное, и произошло после фильмов Рязанова.

- Не могу не вспомнить "Двадцать дней без войны" Алексея Германа. Сыгранный вами эпизод в этом фильме, на мой взгляд, стоит за гранью таких понятий, как актерское мастерство, техника и даже талант.

- Это была крошечная роль. Заняла она один день моей жизни. Да и у Леши Германа тоже. Не более того. В этом фильме есть и более блестящие актерские работы, например, грандиозная роль Алеши Петренко, да и другие тоже. Но Герман больше никогда не захотел со мной работать.

- Вернемся к театру. Оставила ли какой-то след в вашей душе роль Варвары в "Мелком бесе" Виктюка?

- Это был один из редких случаев, когда мне досталась настоящая русская классика, замечательный материал. Между тем считается, что это была неудача Виктюка. Но на мой взгляд, это та неудача, которая становится серьезнее иных удач. Это была важная веха в его творчестве, да и в жизни театра. Мало кто любил этот спектакль, даже среди актеров. Лишь несколько человек относилось к нему хорошо. Он был какой-то роковой. На генеральной репетиции при полном зале я потеряла сознание, упала с неправильно сделанной декорации. У меня было тяжелое сотрясение мозга, я едва не погибла.

- Когда-то вы сказали, что каждая роль - это накликивание судьбы своего персонажа на себя. Однажды у вас была тяжелая непонятная болезнь, когда вас еле выходили. Не накликали ли вы эту "порчу" ролью Варвары?

- Никто не может знать, где и чем ты отравишь себе жизнь. Но я не думаю, что это можно сделать спектаклем. А тот недуг обрушился на меня, наверное, из-за того, что я сделала что-нибудь гадкое в жизни. Или мне сделали. Одно слово - "порча".

- Опять процитирую вас: каждую роль "питают" обстоятельства личной жизни актера. Что же вас питало, когда вы работали над этой дьяволицей Варварой?

- О, это страшные воспоминания. "Мелкий бес" попал на то время, когда от рака умирала моя мама. И я репетировала, разрываясь между больницей и сценой. Ужасное время.

- Вы считаете "Современник" по-настоящему своим театром?

- Это мой дом, где бывают взаимные обиды, ссоры. Где бывает и больно, и радостно.

- Вам всегда искренне интересно то, что вы играете в этом доме или иногда приходится наступать себе на горло?

- В этом смысле я человек зловредный и часто, видать, обижаю главного режиссера. Дело в том, что во мне давно живет ощущение, что времени осталось мало. Иногда мне предлагается маленькая ролька, эпизодик или мой штамп, словом - много раз пройденное, повторенное, "кушанное-жеванное". И если это не несет мне что-то новое, я отказываюсь, хотя не имею на это права. Так получилось, что я играю только то, что мне нравится. Стыдно об этом говорить. Срам! Человек нашей профессии должен служить Театру, а не потакать своей карьере, своим творческим потребностям. Но времени действительно остается мало. Загружать себя и играть пятнадцать спектаклей в месяц я не смогу. В жизни ведь есть еще какие-то творческие программы, которые тоже хочется выполнить. Поэтому приходится категорически "восставать" против каких-то незначительных, мелких ролей. Я не имею в виду "Крутой маршрут", где играю крошечную роль, она дорогого стоит.

- Для каждого актера важны партнеры, единомышленники. Есть ли у вас таковые в " Современнике" ?

- Да, конечно. Есть люди, которых я обожаю. Есть такие, с которыми бывает трудно. Причина в том, что мы порой не объединены режиссерской мыслью, режиссерской задачей. Но там, где хорошо работает идея и правильно расставлены акценты, "выстреливает" замечательное качество "Современника" - ценить и культивировать партнерство. А бывает, что спектакль "не слеплен", и мы все мучаемся. На сцене надо любить, а любовь не получается. Это беда, но надо терпеть, пристраиваться.

- В начале разговора вы упомянули "это проклятое амплуа". А вы для себя строите какие-то границы, ограничиваете себя?

- Внутри где-то сидит "мерзавец", который зудит: "Это не твое, не надо, не берись!" Но мне уже столько раз приходилось играть "вопреки" (например, ту же Варвару), что уже появился опыт: иногда "вопреки" дает свой огромный плюс. Поэтому я не отказываюсь, а иду даже на возможный провал.

- Эльдар Рязанов как-то сказал: "Ахеджакова не сможет сыграть злодейку, непривлекательную героиню". В вас не взыграло актерское самолюбие: могу и злодейку! Смогли бы, например, сыграть леди Макбет?

- Видите ли, я же Варвару играла. Эта почище будет, это наше, родное. Однажды в одном телеспектакле я играла совершенно одиозную фигуру - секретаря парторганизации, эдакого ортодокса. Играла потому, что интересно было написано.

- Вы бы не обиделись, если бы вас назвали клоунессой?

- Я бы не обиделась, но просто таких ролей у меня мало, повода для этого нет.

Каждый крупный режиссер, с которым мне приходится работать, пытается меня увести от того, что я уже сделала, и привести в ту сторону, где я еще не была. Они стараются убрать мои штампы или точнее - привычки, которые идут от природы. За это я им благодарна. И тут трудно разобрать, где штамп, а где природа. Эту "кожу" от себя уже не оторвешь. Иногда возникает чувство, что очень устала от себя: столько сыграно, что уже не разберешь, где ты сама, а где персонажи. Столько наплакано, нашучено, напрыгано. Хочется от этого уйти и начать "от печки"...

- Кто-то написал: "Мера самоотдачи у Ахеджаковой чуть выше, чем того требует режиссерский расчет". Как вы думаете, это не раздражает режиссеров?

- Да, это бывает. Все мои удачи случаются тогда, когда я бываю соавтором спектакля. Актер, наверное, должен целиком поддаваться режиссеру и выполнять его волю, быть краской в его палитре. Но у меня это не получается. Мне тогда трудно: говорю как на иностранном языке, иду не той ногой, забываю что-то. А когда я чувствую себя соавтором, то моментально все запоминаю и летаю по сцене. Если режиссер не принимает меня в качестве соавтора, то результат будет все равно. Но не к премьере, а к двадцатому спектаклю.

- Но ведь режиссеры - люди самолюбивые. Не каждый согласится делить авторство...

- Речь идет вовсе не о дележе, а о товариществе, о разумных компромиссах. Иногда у меня при полном доверии к режиссеру бывают конфликты. Даже с Эльдаром Александровичем, с которым работаем много лет. Случалось, что он прислушивался ко мне и наоборот - я отказывалась от своей версии. С Виктюком это бывало постоянно, тут ни о каком соавторстве речи не было. Хотя Виктюк мне дал много, я ему очень благодарна. Но мы с ним расстались. Я совсем не вписываюсь в то, что он сейчас делает. И это очень жалко. Думаю, что, говоря это, я его не обижаю. Просто наши дороги разошлись. Но четыре большие роли я с ним все же сделала. Огромные роли, у которых целая театральная судьба.

- А как работалось с Богданом Ступкой?

- Замечательно, просто замечательно. Он уникальный человек и партнер. Художественная Личность. Прекрасный Артист. Хотя при этом - шалун и хулиган, которого было трудно призвать к порядку, приструнить, поставить в рамки. Творил он эмоционально, скорее от сердца, чем от ума. Когда я слышала, как он разговаривает с журналистами или занимается другими делами - ведь он теперь еще и министр, - я видела, какой это умный, образованный, глубокий и серьезный человек. А в работе над спектаклем был похож на ребенка.

- А вы на кого похожи в работе?

- Я больше похожа на второгодника-дебила из пятого класса, которого собираются оставить на второй год. Если есть возможность сымпровизировать, а режиссер этого не позволяет, я жестоко обижаюсь. Как обижаются дети в школе: его наказывают, ставят двойку, а "он учил".(Смеется).

- Вы часто импровизируете на сцене. Ваши импровизации продуманны или интуитивны?

- Я же без режиссера не работаю. Это как в джазе - надо знать свой "квадрат". А как же иначе?! Нельзя же наступать на партнера, когда идет его мелодия. Это законы, их надо чувствовать. Иначе ты превращаешься в неуправляемую ракету.

- А как быть в том случае, когда у партнера, также имеющего свой квадрат, напрочь отсутствует чувство меры и он наигрывает как "сивый мерин", разрушая ткань спектакля?

- Здесь, наверное, сказывается опыт киносъемок и то, что я порой работаю в разных компаниях с разными партнерами. Я знаю точно, что если войду в конфликт с партнерами, если начну делить "одеяло", у меня ничего не получится. Поэтому я придумала такое приспособление: я должна вести себя на сцене в зависимости от поведения партнеров. То есть танцевать не от ткани давно созданного спектакля, а от сегодняшнего состояния партнера. Более того, когда это удается реализовать, в спектакле может возникнуть что-то новое и свежее. Правда, бывает, что партнер невнимателен к тебе, нетактичен и "наступает тебе на горло". Но и в этом случае ты получаешь свой "подарок". Ты можешь найти сегодня то, чего никогда еще не было. А если разозлиться, обидеться - спектакль пропал. Такое бывало.

- Через полтора часа начнутся "Виндзорские насмешницы" - один из лучших ваших спектаклей. В нем вы, кроме всего прочего, демонстрируете великолепную пластику. Вы занимаетесь этим специально?

- Ой, я про пластику ничего не знаю. Я такой не спортивный человек! А в этом спектакле есть какая-то загадка: прихожу в театр с хриплым голосом, а на сцене он становится певучим, до спектакля ноет радикулит, а на сцене эдак лихо и кокетливо скачу на мысочках. А уйду со сцены - опять "схватывает". Что-то прелестное и бездонное заложено у Шекспира в этой пьесе. Хотя вроде несложная комедия: два притопа, три прихлопа. В этих двух женщинах есть что-то, у чего все время оказываешься на поводу. Выходишь на сцену и молодеешь: ножки начинают иначе ходить, а глазки иначе смотреть.

- А что вас "греет" в "Трудных людях"?

- Главное в нем - это три моих партнера: Валя Гафт, Игорь Кваша. Третьего играют в очередь Гарик Леонтьев и Саша Назаров - замечательный артист. Это чудное партнерское чувство "греет" меня, хотя иногда это у нас не получается. Иногда не хватает сил его "поднять" и выдержать только на своих плечах, потому что в пьесе заложено мало... Но там есть повод для любви, нежности и трогательной детской пронзительной обиды за невостребованность. И еще там есть тема беженцев, людей, живущих не среди своих. У кого не было дома и никогда не будет. Интонация, которая там висит в воздухе, будет всегда современной. И то, что удается "ухватить" эту интонацию, - это в первую очередь заслуга Галины Борисовны Волчек. И когда звучит эта тихая некрикливая интонация бездомности, обиженности, кротости, спектакль удается. Мне кажется, это хороший спектакль, хотя я его никогда не видела. Но зритель почему-то аплодирует недолго. Хотя после других, гораздо менее значительных спектаклей, бывают долгие аплодисменты. Это, наверное, потому, что здесь тихий, скромный финал. А я люблю, когда долго аплодируют. (Смеется).

- Возвратимся ненадолго к кино. Как-то в беседе с одним замечательным актером, я услышал такую фразу: "Фильмы есть, но ролей нет!" У вас такое бывало?

- Годами бывало так, что играла то, о чем и вспомнить неприятно. Тогда я поняла, что можно вообще не сниматься. Много отказывалась, много пропустила. И вот так жизнь проходила без съемок. А я люблю кино. Очень. Каждый раз надеешься: а вдруг что-то получится. Но должен быть хороший режиссер. В одиночку там не прорваться.

- Но все же вы не станете отрицать, что в кино вам повезло?

- Конечно! Одно то, что ко мне нежно отнесся Эльдар Рязанов и мы с ним подружились - это огромное везение. Если бы не он, так бы и мелькала в эпизодах. До сих пор с трепетом жду реакции зрителей на фильмы.. Ожидание того, как пройдет картина, как ее примет зритель, -все это входит в понятие "жизнь и работа актрисы". Лучше напороться на неудачу, чем отказать себе в такой радости, как процесс. Кино - это процесс, а театр - это спектакль.

- Не могу не вспомнить ваш замечательный телефильм "Бред вдвоем" по пьесе Ионеско, где вы составили блистательный дуэт с Геннадием Хазановым. Мне кажется, он был значительным явлением в нашем искусстве. Как вы думаете, почему этот фильм не получил должного отклика ни в прессе, ни у зрителя?

- Об этом я вас хочу спросить. Для меня это загадка. В любой части света, куда бы я ни приезжала, меня спрашивают об этом фильме. Многие талантливые и умные люди говорили мне, что это - серьезное явление. Режиссер этого фильма Борис Мильграм, ученик Анатолия Васильева - никогда раньше не снимал кино. А тут вдруг решился. Я носилась с этой пьесой давно, просто влюблена была в нее. Хотела делать ее с моим постоянным партнером Мишей Жигаловым, но Мильграм пригласил Гену Хазанова. Гена оказался совершенно "сумасшедшим" партнером, в нем проявился замечательный драматический актер. Сейчас он меня зовет к себе в театр Эстрады сыграть что-то новое. Он создал такой "полигон" для актеров, желающих попробовать себя вне своего театра. Единственный недостаток театра Эстрады -огромный зал. Фокин, например, этого не потерпит. Если бы я туда пригласила поставить спектакль Резо Габриадзе, он бы упал в обморок и его не сразу бы откачали. (Смеется).

- Может быть, российский зритель недорос еще до Ионеско?

- Нет, что вы! Российский зритель до всего уже дорос и даже перерос. А в чем дело, я не знаю. Для того, чтобы сейчас кинофильм вышел на серьезную "орбиту", надо очень хорошо поработать и режиссеру и продюсеру. Сейчас выстроилась сложная система взаимоотношений с критикой, прокатом и так далее. Я уже поняла, что все зависит не от того, какой фильм, а от того, кто к нему причастен. Фильм может быть блестящим, но в нем заняты неизвестные актеры. Или наоборот - надоевшие. Фильм может бить даже уникальным, таким, как "Вино из одуванчиков" Игоря Апасяна, который имел немало призов на фестивалях. Но ни один наш телеканал не хочет его покупать, сколько бы я ни унижалась, ни умоляла продюсеров. О нем даже критики ничего не пишут.

- Кстати, о критике. Помогает ли вам она, волнует ли вас то, что вы читаете о своих спектаклях?

- Трудно ответить. Если очень сильно оскорбляют, это так больно! И даже если ты не хочешь читать, то все равно статья тебя где-то настигнет. Бывает и наоборот: хвалят незаслуженно. Ты понимаешь, откуда дует ветер, ведь критика разная бывает, разные газеты. Тогда это не радует. Но бывает такой анализ, который приносит радость, заставляет задуматься. Но я давно не читала о себе такого, да, наверное, и не дождусь.

- Лия Меджидовна, не так давно вы сказали: "Закаляю характер, перехожу черту, за которой меня будет трудно обидеть". Как это понимать?

- Да, закаляю характер. И стараюсь никогда не выращивать в себе обиду и не обижать других людей. С обидой нельзя жить. Она портит характер и уносит здоровье, съедает талант, рождает зависть. Я борюсь с собой как могу. Как только чувствую в себе подобные "ростки", стараюсь их задушить. Потому что знаю, чем это чревато.

- Однажды вы назвали сцену в Ярославском театре "намоленной". Так говорят об иконах.

- Может быть, это кощунство, богохульство... Когда мы были на гастролях в театре Ивана Франко, где работает Ступка, ко мне подошла женщина и сказала, что их сцена любит, чтобы актер, в первый раз выходящий на нее, сказал: "Здравствуй, сцена! Как ты поживаешь? Счастья тебе и удачи!" Вот это и есть намеленная сцена, которой хочется сказать такие слова. Это чувствуется моментально. И там так играется... Там какой-то замечательный актерский дух, дух самоотдачи. Там чувствуешь и слезы, и радость, которые случились на этой сцене. Там этим пропитаны кулисы, там сквозняк не вреден, он не продувает легкие. Вот у нас в "Современнике" сцена, хотя и не старая, но на ней хорошо. Я бы с ней поздоровалась. Не дай Бог попрощаться.

Расспрашивал любимую актрису Павел Подкладов

Шольц сообщил о переговорах между странами по поводу мира на Украине

Шольц сообщил о переговорах между странами по поводу мира на Украине

Разговоры ведутся на уровне советников по безопасности.

Венгрия, забравшая украинских военнопленных, не разрешает им возвращаться на родину

Венгрия, забравшая украинских военнопленных, не разрешает им возвращаться на родину

Будапешт пошел на хитрость, чтобы Россия отдала им украинских военнопленных.

В России примерно на треть повысилась цена на рыбные консервы

В России примерно на треть повысилась цена на рыбные консервы

Причина – рост экспорта и рост стоимости перевозок.

Врач Шамаева выделила продукты, которые могут провоцировать развитие гастрита и других заболеваний ЖКТ

Врач Шамаева выделила продукты, которые могут провоцировать развитие гастрита и других заболеваний ЖКТ

Среди выделенных врачом продуктов: энергетические и газированные напитки, лимонады, мясные полуфабрикаты, ненатуральные соусы, продукты с высоким содержанием сахара, жаренные на масле и высококалорийные продукты, фастфуд, специи, а также длительный прием нестероидных противовоспалительных препаратов и вредные привычки, такие как курение и употребление алкоголя.