МЫ и ОБЩЕСТВО: Сказка о нашествии злых клеток.

Newsinfo: Александр Григорьевич, вы занимаетесь такими страшными болезнями. Это не простуда, не порез, не синяк. Это внутренняя болезнь, о которой люди узнают внезапно. Существует ли какая-то программа у врачей, как человеку объявить, что у него есть подозрения на эту страшную болезнь? Как это происходит?

Александр Румянцев: Существует две психологических проблемы. Первая – сказать пациенту, человеку, о том, что у него опухоль, рак, вторая - скрыть это, представив возникающее расстройство излечимым расстройством системы крови. Российская культура подразумевала сокрытие от пациента очень многих позиций, особенно это касалось детей. Западная система рассказывала больному о заболевании, но в оптимистическом варианте, чтобы пациент мог выступить соратником в борьбе против заболевания вместе с врачом. В данном случае, если это касается ребенка, то ребенок вместе с родителями и врачом являются тем триумвиратом, которые вместе борются с этим заболеванием. Это очень важный психологический вопрос. Я как врач, и коллектив, который я возглавляю, мы считаем, что нужно семье рассказать о всех плюсах и минусах этого расстройства, а также, в простой доступной форме объяснить ребенку, чем он болен. Это объяснение может выглядеть достаточно сказочным. Мы объясняем, что в ряды защитников организма человека прорываются враги в виде опухолевых клеток, которые заставляют организм работать по-другому. Они расселяются в различных органах и тканях. Они нарушают функцию клеток этого же ряда здоровых. И наша задача, убить, уничтожить, а затем создать такую программу лечения, чтобы нормальные клетки организма сами справились с остатками этого заболевания. Если это удается, то человек выздоравливает, становится здоровым и болезнь больше никогда не возвращается к этому пациенту. И это удачные варианты, и мы ими пользуемся и весьма успешно.

Newsinfo: Вы сказали, что была система, которая это скрывала. Это достаточно странно, потому, что и в советское время и сейчас говорят, что тогда можно болезнь побороть, когда пациент является другом врача, когда они вместе за руку идут. Ну, а как можно скрывать, когда ребенку делают химиотерапию, когда волосы выпадают?

А.Р.: Дело в том, что история лечения рака не укладывается даже еще в столетие. То есть, первые лекарства для лечения - это нож и лучи. Но они оказывают не окончательное действие на опухоль, потому, что есть такие виды опухолей, которые представляют собой циркулирующий метастаз – лейкоз. Лейкоз – это опухоль кроветворной иммунной системы, представляющая циркулирующий метастаз. Опухолевые клетки под видом нормальных циркулируют, они выходят выполнять свои функции, но их не выполняют, расселяясь повсеместно. Естественно, что с ножом и лучами гоняться за ними невозможно. В 1948 году предложен первый препарат для лечения больного. Это был аметоптерин, который предложила американская фирма «Лидерли», а использовал его известный врач по фамилии Фарбер. И с этого момента начался процесс. Прошло несколько лет, когда появилась первая ремиссия у пациента с лейкемией. Потом начался процесс использования целого ряда препаратов. И сегодня протокол лечения пациента, больного острым лейкозом, ребенка, представляет собой законченную программу, длящуюся два года с интенсивным лечением, в целом шесть лет. Это химелучевая терапия без ножа и в основном без лучей, для основной массы пациентов. Это в основном препараты, которые позволяют вылечить 70 процентов детей. Что касается 30 процентов детей, которых не удается вылечить этими препаратами, существуют несколько другие подходы лечения. Они включают высокоинтенсивные протоколы ведения, очень жестокие, в виде химиотерапевтических операций, когда вводится заведомо известное лекарство, как смертельная доза, а затем вводится антидот, который снимает воздействие этого препарата на те органы системы, которые мы контролируем, или мы проводим трансплантацию костного мозга. Благодаря этим высокоинтенсивным протоколам, нам удается добавить еще 15 процентов к группе выздоровевших пациентов. То есть почти 85 процентов детей с острым лейкозом сегодня могут быть излечены. Это конечно, гигантское достижение. Я начинал свою работу в Морозовской детской больнице в Москве в 1969 году, когда достижение временной ремиссии было уже успех. О выздоровлении вообще речи не шло, потому, что редкие дети выздоравливали. Это были единицы, а сейчас это массовое явление.

Полный текст интервью можно прочитать здесь.

Николай Кендзиор