МЫ и КУЛЬТУРА: Долой VSEX!

Для того, кто не очень в курсе, напомню, что Эльсинор – это замок в Дании, где происходят трагические события, описанные Уильямом Шекспиром в лучшей пьесе всех времен и народов – «Гамлете». «При чем здесь лозунги и транспаранты?» - изумится упертый шекспирофил. И я готов согласиться с

этим возмущенным гласом. Но дело в том, что в спектакле, который привез на нынешнюю «Золотую маску» Архангельский театр кукол, все не как у Шекспира. Несмотря на то, что называется он «Хамлет – датский принц».

Великий драматург, наверное, уже не раз перевернулся в гробу, видя, как его великое произведение так нагло «обстебали». Впрочем, и сами архангелогородцы допускают мысль о негодовании классика. Они выдумали в своем спектакле подземный мир, «тот свет», где старина Уильям самым натуральным образом переворачивается в гробу и с раздражением захлопывает его крышку, чтобы не видеть той «стыдобы», что происходит на сцене.

Все в этом спектакле «не так», все выворочено наизнанку. Вот злодей Клавдий вливает в ухо старику Гамлету отраву, которая не производит должного эффекта. Оказывается, негодяй-аптекарь подсунул королевскому брательнику «паленый» яд. Приходится убивать старшого кинжалом.

Молодой Гамлет, узнав от Призрака об этом печальном событии, вовсе не сходит с ума, а превращается в хулиганистого персонажа английского фольклора – Панча (что-то вроде нашего Петрушки), который дубасит всех подряд по башке агромадной дубиной. Именно таким образом он приканчивает «вертлявого, глупого хлопотуна» Полония, спрятавшегося за занавеской в спальне королевы. А Гильденстерн и Розенкранц оказываются в кукольной истории толстосумами-олигархами, финансирующими прихоти новоиспеченного короля Клавдия. Лаэрт становится странствующим рыцарем, кочующим из одной части света в другую, помогая освободительному движению народов. Перечень удивительных превращений персонажей великой пьесы в кукольной версии архангелогородцев можно продолжать долго.

Но в «Хамлете» в отличие от его первоисточника есть персонаж, который отсутствует у Шекспира. Это – эльсинорское население. Этот народ в отличие от годуновского вовсе не безмолвствует. Наоборот, по каждому поводу (а то и без повода), коллектив простолюдинов, населяющих замок, довольно активно реагирует на происходящие события, будь то праздник или похороны. Причем, сопровождается это бурными и неумеренными возлияниями. В финале, когда все убитые персонажи повисают на бортике балагана, как белье на веревке, пьяный народец оттягивается вовсю: орет дурными голосами песняка, танцует, таскает туда-сюда тот самый лозунг, о котором шла речь в начале этой заметки. Аллюзии, согласитесь, достаточно прозрачные…

Мудрый и тонкий спектакль Архангельского театра кукол очень точно иллюстрирует известный афоризм о том, что история повторяется два раза: первый раз в виде трагедии, второй – в виде фарса. Все в этом спектакле превращается в фарс, даже финальный поединок Хамлета с Лаэртом: принц-Панч наскакивает на своего соперника с дубиной, а тот тычет в него рапирой…

Так и заканчивается веселое представление с песнями и танцами в Архангельском кукольном балагане, на котором зритель порой хохочет до слез. Но почему-то увлажняются глаза и подкатывает к горлу ком, когда смешная, неказистая и несчастная Офелия вдруг взлетает белой птахой с эльсинорского балкона и простым тряпочным комочком шлепается у ног зрителя. Печальным становится взор красавца-кукловода в костюме Арлекина, под дудку которого (и в полном, и в переносном смысле) проходит все действие спектакля. И этот же кукловод в финале бережно уложит своих питомцев, только недавно метавших страсти в королевском дворце, в громадный сундук до следующего спектакля. А удивительные, трогательные артисты Архангельского театра уже без своих героев в черных костюмах будут смущенно улыбаться восторженным аплодисментам восхищенного зала…

После спектакля корреспондент Newsinfo попросил сказать несколько слов о спектакле и его создателях театрального критика Екатерину Дмитриевскую.

Продолжение читайте в рубрике "Обзоры, мнения, комментарии, интервью"